|
Ни у Джона Леннона, ни у Пола Маккартни не было ни малейших сомнений по поводу того, кому принадлежит заслуга в успехе "Битлз". "Ни Джордж, ни Ринго не имели к этому отношения, потому что музыку писали мы с Полом", - как-то холодно заметил Леннон.
Ринго, самого удачливого ударника в Ливерпуле, вполне устраивала такая постановка вопроса. Он получал свою долю денег, развлекал себя дорогими автомобилями и электронными игрушками и готов был участвовать в любых проектах лидеров ансамбля.
Харрисон, угрюмо рассуждавший о жизни в глубине студии, не разделял подобного оптимизма Ринго. Ни Леннон, ни Маккартни не обращали на него внимания, да и Джордж Мартин тоже. Мартин признавался: "Я никогда не уделял много времени Джорджу, а он был очень терпеливым". Харрисон сосредоточил свое внимание на "двух победителях - Ленноне и Маккартни". Когда, например, Джон и Пол как-то проигрывали на пианино различные мелодии, именно Харрисон сказал им, что мелодия, которую они наигрывали несколько минут назад, довольно интересная. Даже не кивнув ему в знак признательности, они вернулись к предложенной Харрисоном мелодии и сделали из нее музыку для песни "I Feel Fine".
Харрисон стал проявлять растущее недовольство по поводу отведенной ему второстепенной роли. Он вспоминал: "Моя беда заключалась в том, что мне было очень трудно сказать свое слово, Пол был очень бесцеремонным в этом плане. Если ему не хотелось исполнять чужую мелодию, он всегда настаивал на своем. Надо было исполнить пятьдесят девять песен Пола, чтобы он хотя бы выслушал одну из моих".
Маккартни, упивавшегося своей ролью музыкального режиссера, казалось, совершенно не заботят другие проблемы. Воодушевленный своей значимостью, Пол считал себя ответственным за сохранение ансамбля и продолжал плодотворно работать. "Мне нравилось быть "битлом", - вспоминал он. Маккартни до сих пор считает, что это удовольствие ему главным образом доставляло сотрудничество с Ленноном. Возможно, что Джон уже начал колебаться, все более разочаровываясь в поведении Маккартни, узурпировавшего место лидера ансамбля, но Маккартни пока еще не понимал этого. "Мы с Джоном очень подходили друг другу", - говорил он.
Это было партнерство, которое помогало Маккартни и поддерживало его. Пол всегда нуждался в ком-то, кто мог бы облечь в четкие формы его идеи и индивидуальность. Его жизнь была неотделима от таких близких ему людей, как мать, отец, жена или Леннон, только с их помощью он мог быть самим собой. Они являлись звуковым отражателем того, что он хотел сказать и кем хотел быть, а в то время больше всего он хотел сотрудничать с Ленноном.
Пол говорил: "Одним из самых лучших моментов в отношениях Леннона и Маккартни была конкуренция. Это было великолепно. Я мог делать ерунду, которая могла ему не понравиться, подталкивать его в определенном направлении, в котором ему не хотелось двигаться. А Джон мог делать подобные вещи со мной. Если ему не нравилось направление, в котором я двигался, он останавливал меня щелчком пальцев". Маккартни был бы рад сохранить эту связь на всю жизнь, но горькая правда состоит в том, что, если не принимать во внимание их увлечение музыкой, они были абсолютно разными людьми.
Питер Браун говорит: "Едва ли у них было что-то общее, кроме музыки. Они оба понимали, что если Пол написал песню и они пришли в студию, то Леннон будет доводить эту песню до конца, в то время как Пол будет шлифовать песню, написанную Джоном". Это у них получалось и много им обоим дало. Однако их отношения базировались скорее на привычке, чем на взаимной симпатии. "Их связь стала почти родственной, - говорит Браун. - Они с юношеских лет все время были вместе. Если бы они познакомились позже, у них не было бы ничего общего".
Однако намечающийся разлад еще не вылился в открытую вражду. "Битлз" продолжали все делать вместе. Они все еще продолжали находиться в трансцендентальном возбуждении, а Джордж и Джон стали вегетарианцами ("...что за отвратительную пищу они ели, неудивительно, что они свихнулись", - вспоминала мать Джейн Эшер). 18 февраля 1968 года все вылетели в Индию, чтобы провести семейный отпуск в Центре трансцендентальной медитации в Ришикеше.
Нельзя сказать, что это были счастливые впечатления. Оказалось, что махариши не такой уж эстет, как это представлялось вначале. Ринго, который скучал по яичнице с чипсами и никогда толком не понимал сути этой философии, разочаровался первым. Вскоре он улетел домой вместе с женой Морин, жалуясь при этом, что Ришикеш похож на дом отдыха "Батлинз".
Следующими уехали Маккартни и Джейн Эшер. Они ожидали найти в Ришикеше простое убежище, где могли бы в блаженном одиночестве внимать Божественному Слову. А увидели они там дорогой лагерь для отдыха с обыкновенными кроватями, с вертолетной площадкой, с интернациональной кухней, с клиентурой, состоящей из скандинавских женщин среднего возраста. Чтобы увидеть это, совсем не требовалось пересечь полмира. В любом случае Пол не стал бы связываться со всем этим, он и к махариши поехал-то только потому, что сначала Джордж, а потом и Джон были так очарованы им. Пол хотел без всякого предубеждения посмотреть на это. Но в глубине души "передовой" (выражение Пола) Маккартни был "слишком буржуазным" (выражение Брауна), чтобы стать последователем индийского гуру неизвестного происхождения, который явно стремился получить от общения с "Битлз" столько, сколько они никогда не смогли бы получить от общения с ним. После шести недель пребывания в Ришикеше Пол и Джейн решили, что с них довольно, и последовали за Ринго домой в Англию.
Через три недели Леннон, Харрисон и их жены покинули обитель гуру. Махариши дал понять "Битлз", что ожидает от них святых пожертвований в размере двадцати пяти процентов от дохода, которые следовало переводить в швейцарский банк. Окончательное разочарование в восточном идоле наступило, когда выяснилось, что он использовал свое "божественное" положение, чтобы добиться расположения молодой женщины, входившей в число "преданных".
По словам Брауна, Маккартни так охарактеризовал всю эту историю: "Проходимец, я же говорил вам". На самом деле он был очень расстроен. Всегда заботившийся о собственном имидже, что в настоящий момент было неотделимо от имиджа ансамбля, Пол понял, что они попали в глупое положение. Он обвинил во всем Харрисона. Джон поддержал Пола. Однако в этот момент на их горизонте появились более серьезные проблемы, ставшие неразрешимыми.
9 ноября 1966 года, как раз в тот день, когда Брайан Эпстайн публично заявил о том, что "Битлз" прекращают свою гастрольную деятельность, Джон познакомился с японкой, одетой во все черное. Ее звали Йоко Оно, и была она художницей-модернисткой. Их встреча стала началом самой яркой и самой шумной любовной истории эпохи рок-н-ролла. А познакомил их Пол Маккартни, о чем он впоследствии здорово сожалел.
В один из вечеров Йоко пришла к Маккартни домой в Сент-Джонз-Вуд. "Это был благотворительный вечер - довольно авангардное мероприятие, имевшее отношение к Джону Кейджу", - вспоминал Пол. Йоко родилась в 1934 году и была на шесть лет старше Леннона. Детство дочери токийского банкира прошло в поездках между Токио и Нью-Йорком. В двадцать три года она вышла замуж за композитора по имени Тоси Итиянаги, но сделала это против воли родителей, за что и была лишена наследства. В ответ на это Йоко послала родителям бутылку, наполненную мочой. Замужество, продлившееся семь лет, привело ее в Нью-Йорк, где она стала общаться с музыкантами-авангардистами, такими, как Джон Кейдж. По возвращении в Токио Йоко оставила Итиянаги и вышла замуж за художника Тони Кокса. У них родилась дочь Киоко, но материнство не особенно радовало ее.
"В обществе распространен миф, что все женщины должны иметь детей, но это только миф, - говорила она. - Я все-таки привязалась к своей дочери и сильно любила ее, но одновременно с этим я боролась за свое собственное место в этом мире".
В поисках этого места семья Коксов вернулась в Нью-Йорк. Однако артистический мир Нью-Йорка довольно холодно встретил ее работы, и в 1966 году, почти без гроша в кармане, Коксы прибыли в Лондон. С той же решимостью, как и в Нью-Йорке, но более успешно Йоко вступила на лондонскую художественную сцену, начала устраивать выставки и наконец очутилась в доме Маккартни.
"Она хотела получить мои стихи", - вспоминал Пол. У него никогда не было привычки дарить стихи, и сейчас он не собирался делать этого. "Я на самом деле не хотел дарить ей мои стихи - то ли из чувства эгоизма, то ли по другой причине, но не хотел." Поэтому я сказал: "У меня есть друг и соавтор Джон, вот он может помочь". Я навел ее на Джона, и они быстро подружились - это было похоже на вспышку молнии".
Пламя, которому было предназначено поглотить "Битлз", начало разгораться. Впервые Джон и Йоко встретились в картинной галерее "Индика" на выставке под названием "Незаконченные картины и предметы Йоко Оно". На выставку Джона пригласил муж Марианны Фейтфул Джон Данбар. Когда Леннон прибыл туда в автомобиле "мини" с шофером за рулем, Данбар сказал Йоко: "Иди и поздоровайся с миллионером".
Искусство Йоко, даже по авангардным меркам 60-х годов, было довольно необычным. На одном из стендов было выставлено яблоко, которое продавалось за двести фунтов. Посетителей приглашали вскарабкаться на лестницу и посмотреть на слово "Да", написанное на потолке. Йоко вручила Джону карточку, на которой было напечатано: "Дыши", и предложила ему за пять шиллингов забить гвоздь в деревянную доску. Джон ответил, что забьет воображаемый гвоздь за воображаемые пять шиллингов. Йоко улыбнулась. Леннон ушел с выставки, поехал домой в Уэйбридж, к своей университетской шапочке, в которой у него хранились возбуждающие и успокаивающие наркотики и ЛСД.
Это была непримечательная встреча, но Йоко произвела впечатление на Леннона, а он на нее. Йоко попыталась снова увидеть Джона и убедить его субсидировать другую выставку, но ей не удалось проскочить мимо охраны. Другой ее шаг оказался более удачным. Она послала Леннону книгу "Грейпфрут", написанную три года назад, где содержались такие строчки: "Убей всех мужчин, с которыми спала. Положи кости в коробку и брось их в море в коробке с цветами... Хорошенько перемешай свои мозги пенисом".
Леннону не было необходимости перемешивать свои мозги, они и так уже были достаточно перемешаны. По его словам, он более тысячи раз отправлялся в путешествия под воздействием ЛСД. Джон признавался, что иногда воздействие ЛСД было настолько разрушительным, что он терял возможность различать цвета и все представлялось ему в едином тусклом цвете. Преданная жена Синтия была глубоко несчастна. "Наш разрыв начался тогда, когда разрушительное действие конопли и ЛСД вторглось в нашу жизнь", - вспоминала она. Синтия готовила еду, к которой Джон не притрагивался, пыталась говорить с ним, хотя и не получала ответа. Ждала его, когда он не являлся домой. Она продолжала верить, что Джон все еще любит ее, но это был просто самообман. Джон увлекся Йоко с ее причудливыми и противоречивыми идеями, которые казались так близки его собственным.
Все время, пока он был в Индии, Джон ежедневно писал Йоко, а она добросовестно отвечала ему. "Я начал думать о ней как о женщине, и не просто как об умной женщине", - вспоминал Леннон. По пути домой, в самолете, Джон грубо заявил, что Синтия стала ему помехой в жизни. Непрерывно подкрепляясь ромом и пирожными, он начал перечислять женщин, с которыми переспал за время их женитьбы. Синтия закричала, что не желает знать этого, но он продолжал (певицы, актрисы, высокооплачиваемые шлюхи, поклонницы, жены друзей... всего более трехсот). В мае этот список был дополнен именем Йоко.
Через две недели после возвращения из Индии Джон погрузился в психоделическое уединение, а Синтия уехала отдыхать в Грецию. Вернувшись в Уэйбридж, она обнаружила, что Джон и Йоко удобно устроились в ее доме и в ее постели.
"Как будто меня больше не существовало", - говорила Синтия. Да, ее не существовало, не существовало больше и Маккартни. Леннон нашел то, что искал, и, как оказалось, Маккартни тоже.
Казалось, что у Маккартни, как и у Леннона с Синтией, счастливая, прочная связь. Он был вместе с Джейн Эшер со времени "She Loves You" - начала расцвета битломании, и все, включая самого Пола, верили, что они вскоре поженятся. В декабре 1967 года они даже объявили о своей помолвке. Это была очень популярная пара. Джейн была красива и привлекательна, казалось, у нее есть все, чем должна обладать супруга "битла". Однако за внешним благополучием дела складывались не совсем хорошо. Наркотики по-прежнему оказывали свое влияние. Когда Джейн вернулась после пятимесячного театрального турне по Соединенным Штатам, она обнаружила, что "Пол сильно изменился. Он принимал ЛСД, а я ничего не знала об этом. Дом тоже изменился и был полон людей, которых я не знала".
Но проблема состояла не только в этом. Маккартни, этот молодой, богатый, по собственному признанию, бабник ("я был страшным распутником"), никогда не оставлял своих холостяцких привычек. Безжалостно подводя итоги своим отношениям с Джейн, он впоследствии скажет, что у него в этот период было много женщин. "В течение этих пяти лет я общался не с одной девушкой", - вспоминал он. Чтобы заполнить эмоциональную пустоту, Маккартни обратился к наркотикам, хотя и не в таких разрушительных дозах, как Леннон. Однако Маккартни, всегда готовый нести ответственность за всех, включая и себя самого, сумел сдержаться.
С того времени, как Боб Дилан впервые скрутил ему самокрутку, Пол почти ежедневно курил марихуану, во время работы над "Sgt Pepper" он нюхал кокаин, но всегда делал это очень осторожно. Одной из причин употребления наркотиков является стремление раскрепоститься, ощутить себя, уйти от себя. Но все ощущения могли пойти насмарку из-за боязни потерять себя. Вам интересно наблюдать за происходящим, но в то же время вы не хотите потерять контроль над собой. И если Леннон не чувствовал страха, то Маккартни строго контролировал себя. По сравнению с Ленноном Пол довольно редко употреблял ЛСД и никогда не составлял Джону в этом компанию. Когда Джон предложил им сделать в черепах дырки путем трепанации черепа, Пол решительно отказался.
Вспоминая о том, как Леннон уничтожал себя, Маккартни рассказывал: "Он часто говорил вещи типа: "Если ты очутился на краю пропасти и думаешь, прыгнуть или нет, попробуй прыгнуть". Маккартни, который по-прежнему был способен видеть вещи в цвете и трех измерениях, ответил, что делать этого не станет. Он боялся, и это иногда тревожило его: "Я страдал, когда говорил "нет". Я думал: "Ну вот, опять. Посмотрите, какой я трусливый". Судя по экстравагантным стандартам, установленным Ленноном, Маккартни так и остался трусливым. Для Маккартни самоконтроль был всегда важнее, чем чудачества. Например, он бросил кокаин почти сразу после того, как попробовал. Направляясь в туалет, чтобы принять очередную порцию кокаина, он повторял про себя: "Немножко... самую малость..." За подъемом могла последовать депрессия, "поэтому я всегда помнил об этом".
Этот случай произошел в ночном клубе, и в ночном же клубе произошло другое роковое событие. В один из вечеров в то лето любви работа в студии закончилась рано, и Питер Браун с Маккартни отправились в поход по ночным клубам. Закончили они в "Bag of Nails", где играл Джордж Фейм со своим ансамблем "Blue Flames". К Брауну подошла поздороваться высокая блондинка, говорившая с американским акцентом. Браун представил ее Маккартни: "Пол, это Линда Истман".
Маккартни вспоминает: "Я заметил эту блондинку, когда она шла через зал, и сразу заинтересовался ею. А когда она подошла к нашему столику, я сказал какую-то глупость типа: "Привет, как поживаете? Позвольте мне увести вас отсюда".
"Это было забавно, - подтверждает Линда. - Звучит, конечно, глупо, но наши глаза встретились, и что-то с нами произошло".
Браун лаконично свидетельствует: "В этот вечер между ними определенно установились какие-то отношения - ушли они вместе".
Линда Истман неплохо разбиралась в рок-музыке. Она родилась в Нью-Йорке, в районе Скарсдейл, считавшемся нью-йоркским Уэйбриджем. Линда с гордостью подчеркивала, что ее семья "очень образованна. У отца и у брата блестящее образование, оба закончили юридический факультет Гарвардского университета". Линде было далеко до их успехов. В Ежегоднике скарсдейлской средней школы она описана как "соломенная блондинка, проявляющая интерес к мужчинам". А что еще? Мало что можно добавить к этому.
"Я была не очень хорошей ученицей", - соглашалась она.
Линда посещала колледж Сары Лоуренс, в котором три года училась Йоко Оно, однако Линда провела там гораздо меньше времени. "Единственное, что меня всегда интересовало, - это животные, рок-музыка и фотография, - к великому разочарованию моей семьи", - говорит она.
Впоследствии Леннон с помощью Аллана Клейна кое-что раскопал в биографии Линды. А в тот момент ее считали просто очередной блондинкой, сексуальным пилотом женской вспомогательной авиации из благополучной семьи, которую захватил рок-н-ролл, его волшебство и постоянное стремление принести себя в жертву истинным поклонникам. Рок-н-ролл сразу стал значить для Линды больше, чем просто танец на вращающемся столе, он стал неотъемлемой частью ее жизни. Она проявляла живой интерес к шоу-бизнесу.
Когда Линде исполнилось восемнадцать, ее мать умерла, а отец женился на другой. Она поехала в Денверский колледж, вышла замуж за студента-геолога Боба Си, родила дочь, которую назвали Хитер, потом бросила мужа и уехала в Таксон. Прожив год в Аризоне, Линда вернулась в Нью-Йорк и стала работать в ведущем американском социальном журнале "Город и деревня". Одно из приглашений, пришедших в журнал, было на встречу с "Роллинг стоунз". Линда взяла камеру и отправилась в путь на частной яхте, плававшей вокруг острова Статен.
Используя свои внешние данные и скромные способности фотографа, она занялась тем, что встречала рок-звезд, приезжавших в Нью-Йорк и довольно неплохо преуспела в этом деле. Среди ее друзей был Эрик Бердон из "Animals", которому нравилось разбивать куриные яйца на женщине, с которой он занимался любовью. Браун говорил: "Однажды Линда похвасталась, что ее воспитателями были Майк Блумфилд, Стивен Стиллз и Эл Купер". В тот вечер, когда она познакомилась с Маккартни, в ночной клуб ее привел Чаз Чандлер, который раньше играл в "Animals" и который открыл Джими Хендрикса.
Браун знал Линду по Нью-Йорку. "Она прислала мне папку со своими работами и спросила, не смогу ли я найти для нее работу в Лондоне", - вспоминает он. В папке была серия фотографий "Роллинг стоунз". Брауна особенно заинтересовала одна фотография, на которой был изображен Брайан Джонс - гитарист, который доставил много неприятностей ансамблю и вскоре умер.
"Я восхищался Брайаном, и когда увидел его фотографию 10x8, то взял ее, - говорит Браун. - Я отослал папку назад и сказал Линде: "Одной фотографии ты не досчитаешься", на что она ответила: "Фотографии Брайана". Она точно знала, что мне захочется взять ее, так что я задолжал ей одну фотографию".
Браун должен был отплатить ей за услугу. Пока Эпстайн лечился от наркотиков, Браун занимался выпуском альбома "Sgt Pepper". На обед в дом Эпстайна на Чапел-стрит была приглашена дюжина ведущих журналистов и, конечно, дюжина фотографов. В мае 1967 года Линда прилетела в Лондон с намерением встретиться с "Битлз" (как она призналась позднее, она положила глаз на Джона и Джон все-таки однажды уделил ей немного внимания). Она позвонила Брауну.
"В тот раз я впервые нарушил правила и разрешил Линде прийти, - говорит Браун. - Поговорить им не удалось, потому что "Битлз" позировали фотографам, а потом Линда ушла. Но Пол заметил ее". Через несколько вечеров Маккартни снова увидел ее в ночном клубе. Когда Линда вернулась в Америку, они продолжали поддерживать связь, a по приезде Пола в Нью-Йорк он все вечера проводил с ней. Когда же Пол вместе с Роном Кассом уехал в Лос-Анджелес на собрание руководства фирмы грамзаписи, Линда, сама оплатив билет, тоже вылетела туда, чтобы быть вместе с ним. Она поехала туда, чтобы разыграть самую сильную карту из своей женской колоды.
Маккартни развлекался в Лос-Анджелесе. Касс записал музыкальное шоу в исполнении белой актрисы и негритянки Виноны Уильямс - необычайно хорошенькой девушки, у которой были связи с несколькими рок-суперзвездами, включая Дэвида Боуи и Джими Хендрикса. Пол с Кассом поселились в бунгало отеля "Беверли-Хиллз".
Винона Уильямс познакомилась с "Битлз" во время своего прошлогоднего визита в Лондон. Она родилась 9 октября, в один день с Ленноном, и говорила, что, по словам Джона, песня "Birthday" ("День рождения") была написана для нее. Однако сошлась она не с Ленноном, а с Маккартни, и, когда он приехал в Лос-Анджелес, где она проживала в то время, Винона организовала для него вечеринку в ночном клубе, в которой участвовало семьдесят пять человек.
Их отношения развивались не слишком гладко. Как-то раз в одном из клубов Лондона Пол толкнул ее ногой под столом, когда она стала ругать Леннона за жестокие шутки в отношении Ринго. Пол сказал ей: "Заткнись, ты напрашиваешься на неприятности". В Лос-Анджелесе они разругались ("я ревновала", - объясняла она), и Пол ушел, предоставив ей возможность самостоятельно добираться в отель. Винону взялась подвезти подруга, но по пути их остановила полиция и арестовала подругу за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. "Я пошла в отель, чтобы попросить у Пола денег и внести залог за подругу, - вспоминает она. - Я постучала, и дверь мне открыла Линда".
Винона знала Линду Истман и не любила ее. "Главной симпатией Линды всегда был Мик Джаггер, но он не обращал на нее внимания, - говорит Винона. - Она так ничего и не добилась, не каждому понравится женщина, не бреющая ноги и подмышки. Кроме того, у нее была маленькая дочь Хитер". У Виноны был свой взгляд на воспитание дочери, и ей совсем не нравилось, как это делала Линда.
И вот они встретились с Линдой по разные стороны двери номера Маккартни. "Я холодно сказала, что мне необходимо поговорить с Полом, - вспоминала Винона. - Пол с ухмылкой на лице подошел к двери. Я рассказала ему, что произошло, и попросила денег, но он ответил, что никогда не носит с собой наличные. Я оттащила его в сторону и спросила: "Что происходит? Что она тут делает? Мне кажется, что мы договорились встретиться завтра". Пол ответил: "Я тебе потом это объясню". Я ушла и достала денег, чтобы взять под залог из участка подругу, у Джона Филлипса из ансамбля "Mamas and Papas".
На следующий день Винона и Маккартни встретились в вестибюле отеля "Беверли-Хиллз". Линда пришла вместе с Полом и, как вспоминает Винона, "состроила обиженную мину. Пол сказал ей: "Прекрати, дорогая, не надо". Глядя на Линду, я спросила: "В чем дело?", на что Пол ответил: "Мне только что сообщили, что у меня будет ребенок". Линда приехала в Лос-Анджелес, чтобы сообщить Полу, что она беременна!"
Но пройдет еще четырнадцать месяцев, прежде чем Линда родит ребенка. Ее отношения с Маккартни развивались довольно быстро. Другие девушки, вращавшиеся в компании рок-звезд, никак не могли понять, что Маккартни нашел в ней. Безусловно, она была довольно симпатичной, но ведь его окружали и более привлекательные девушки, которые, в отличие от Линды, брили ноги.
Однако Линда имела другие достоинства. Прежде всего она была рьяной поклонницей Маккартни, и слишком сообразительный и самовлюбленный Пол не мог не заметить этого. Как и Маккартни, она увлекалась марихуаной. А кроме того, она была девушкой из хорошей семьи, что тоже было весьма важно. Браун сухо замечает: "Полу очень льстило ее внимание, потому что он видел в ней привлекательную девушку из интеллигентной, преуспевающей нью-йоркской семьи." Линда устраивала его в плане ума, социального положения, и Пол мог гордиться ею. Хотя Линда была из богатой семьи, деньги не имели для нее большого значения, украшения и наряды не интересовали ее, что имело немаловажное значение для Маккартни. Но было в ней что-то еще, что действительно отличало ее от других женщин, вращавшихся среди рок-звезд. Когда Маккартни навестил Линду в Нью-Йорке, она познакомила его с дочерью и оставила его нянчиться с ней, пока была занята съемкой ансамбля в Филмор Ист. Вернувшись в Лондон, Пол получил от Линды увеличенную фотографию, где он был изображен вместе с Хитер, целующей его. Пол, сохранивший теплые идеалистические воспоминания о собственном детстве и всегда старавшийся воскресить его, по достоинству оценил этот жест. Это была любовь, направленная на создание семьи, любовь, которую Маккартни считал предопределенной свыше.
Когда Леннон написал "Lucy in the Sky with Diamonds", он сказал, что девушка с калейдоскопическими глазами - "это женщина, которая однажды придет, чтобы спасти меня". Оказалось, что этой женщиной стала Йоко. Маккартни тоже однажды напророчили.
"Перед тем как познакомиться с Линдой, - вспоминал он, - я был у предсказательницы в Брайтоне, которая сказала мне: "Ты женишься на блондинке, и у вас будет четверо детей". "Блондинка? Но моя подружка рыжеволосая, и мы не собираемся иметь четверых детей". Многие считали, что я должен жениться на Джейн Эшер, да я и сам так считал. Но мне вспомнилась Линда, прекрасная белокурая американская девушка".
Однако рыжеволосая продолжала присутствовать в его жизни. Джейн Эшер была умной, талантливой девушкой и, как и Линда, из хорошей семьи.
Она была неотъемлемой частью жизни Маккартни. Винона Уильямс вспоминает: "Пол был очень привязан к Джейн. Если между нами возникал по-настоящему серьезный разговор, то он сводился к тому, как он сильно любит Джейн и что она единственная любовь в его жизни".
Джейн была не из тех, кого можно было пригласить просто на ночь, к этой девушке он приходил домой. Казалось, что их связь будет длиться бесконечно, и так бы оно и было, если бы однажды Джейн не пришла домой в тот момент, когда ее совсем не ждали.
Будучи популярной актрисой, Джейн часто ездила на гастроли. Маккартни не нравились ее отъезды, что, однако, не мешало ему пользоваться представляющейся возможностью и развлекаться с кем-нибудь, кто оказывался рядом, а возле одного из самых заманчивых в мире женихов всегда крутилось множество женщин. Джейн или не знала об этом, или предпочитала не замечать. Но она не смогла не заметить Френсин Шварц.
Составительница рекламных объявлений из Нью-Йорка, Френсин Шварц прилетела в Лондон, чтобы убедить Маккартни помочь ей сделать фильм по сценарию, который она написала. В Лондоне ей пришлось потолкаться в очередях, заполнявших офис "Битлз". Приемная была полна людей, тщетно пытавшихся заинтересовать кого-нибудь из "Битлз" непродуманными призрачными идеями. Секретари заворачивали почти всех и вместе с плохими идеями отвергали довольно много хороших. К удивлению Маккартни, Шварц удалось проскочить. По какой-то необъяснимой причине секретарша Барбара Беннет, дежурившая в тот момент, сказала Френсин, чтобы та зашла после ленча, когда Маккартни будет на месте.
Во второй половине дня в приемной появилась преображенная Шварц. Подобное изменение было обусловлено перспективой встречи с великим принцем рок-н-ролла. Когда Линда Истман прилетела в Лондон, она выглядела довольно неряшливо, но для вечеринки в Белгрейвии она вымылась, причесалась, наклеила накладные ресницы и оделась по последней моде Челси. То же самое сделала и Шварц. Она купила новое платье и сделала стрижку "сэссун". Френсин представили Маккартни, который сказал, что занят, но позже свяжется с ней.
Спустя месяц он позвонил и пригласил ее в студию на Эбби-Роуд, где, по ее словам, она познакомилась с Джоном и Йоко и приняла участие в вокальном оформлении "Revolution".
Когда Френсин поняла, что больше ничего не произойдет, она отправила Маккартни записку: "Дорогой мистер Обманщик, думаю, что скоро мне придется уехать домой. Когда я смогу вас увидеть?" Маккартни сам написал ответ, который вместе с утренним воскресным молоком был доставлен на квартиру, снимаемую Френсин в Челси. В записке было сказано: "В понедельник. Мистер О.".
На следующий день Маккартни запер свою овчарку Марту и переспал с Френсин. Потом он уснул, а проснувшись в пять утра, закричал: "Уже утро!" Пол дал ей работу в пресс-офисе "Битлз", а затем переселил ее на Кавендиш-авеню. Он сказал, что ему нужна женщина, которая заботилась бы о нем в отсутствие постоянно гастролировавшей Джейн.
По словам Шварц, Пол жаловался ей: "Джейн думает только о себе и о собственной карьере и не считает необходимым полностью посвящать себя мне. Настоящая любовь подразумевает полное самопожертвование". Потом Пол поинтересовался, сможет ли Френсин дать ему это. "Мне бы хотелось попробовать" - ответила она.
Френсин готовила ему еду (любимое блюдо - запеченная фасоль с гренками), убирала за домашними животными, которых никто не воспитывал, вела дела с торговцами наркотиками, спала с ним. Она ожидала совсем не этого, особенно в плане секса. Позднее она писала: "Иногда он бывал довольно слаб как мужчина". Френсин вспоминала, что в любовном плане он стремился все делать быстро, он был "или ужасно хорош, или ужасно плох". Но секс, по ее мнению, не был главным в их отношениях: "...у нас были другие радости, заменявшие секс".
Однако ничего радостного не было в реакции Джейн Эшер, когда однажды вечером она неожиданно вернулась домой. Как только она прошла через железные ворота, поклонники, стоявшие снаружи, попытались предупредить Пола о надвигающейся опасности. Они неистово звонили в переговорное устройство и кричали: "Посмотри, Джейн идет!"
"Придумайте что-нибудь другое", - крикнул в ответ Пол.
У Джейн был свой ключ. Она вошла в дом, поднялась на второй этаж и обнаружила, что дверь спальни заперта. Почуяв неладное, она постучала в дверь. Маккартни выскочил из постели, открыл дверь и попытался выйти из спальни так, чтобы Джейн ничего не увидела. Но Джейн уже успела увидеть достаточно. Полностью повторилось то, что случилось с Синтией Леннон, когда она, вернувшись домой из Греции, обнаружила в своей постели Йоко Оно.
Джейн ушла из дома и больше не вернулась. За вещами пришла ее мать, а Френсин помогала ей упаковывать их. Это был конец пятилетней связи Пола и Джейн, но это также был конец Френсин Шварц, вскоре вернувшейся в Америку. Покидая Маккартни, она сделала прощальное замечание, что Пол был "вздорным, жестоким подростком, этаким принцем Медичи, которого в очень раннем возрасте напудрили и уложили на атласную подушку".
Теперь, после ухода Джейн и отъезда Шварц, место на атласной подушке вновь было вакантным. И вскоре Линда Истман уже ехала из Америки, чтобы занять его. Многие не одобряли выбор Маккартни, поклонникам "Битлз" она не нравилась. Они цитировали слова Марго Стивенз - одной из девушек, которые несли ежедневную вахту перед воротами дома на Кавендиш-авеню: "Она более волосата, чем он".
Друзья Маккартни тоже с сомнением отнеслись к его выбору. Официальный биограф "Битлз" Хантер Дейвис писал: "Сначала нам просто показалось, что Линда безотказная девица, боготворящая Пола, таскающаяся с ним повсюду, ловящая каждое его слово. Мы не смогли понять, что их отношения затягиваются, не смогли понять, что в ней притягивало Пола".
А Питер Браун смог это понять. "Она удачно разыграла карту счастливой семейной жизни", - говорит он. Если обрывается одна связь, то появляется другая, а переходный период бывает болезненным и жестоким.
Назад к оглавлению
|
